Газета "АТВ", 6 мая 2011 года
(Окончание. Начало в № 17 за 29 апреля 2011г.)
Как-то утром вышел на крыльцо, меня будто что-то к калитке толкнуло. Подошел, вижу, немец нашего солдата ведет. Пленный еле ноги переставляет. А тот холеный, подворотничок беленький, вуки на автомате - штабной, видно, в окопах не валялся. Им надо было еще несколько километров пройти до пункта, где всех пленных собирали. Фрицу, видно, неохота было топать, Чуть в поле вышли, наш поворачивается, спрашивает: « Куда дальше?», а тот ему: « Шнеллер!» - и очередью из автомата… Меня аж затрясло: ах ты, душегуб, какой же ты солдат? Пленного нельзя убивать - все знают. Едва смолчал - Бог уберег. Вечером сосед-инвалид - с войны на деревяшке пришел, лопату подал: «Похороните, хлопцы, солдата». Мы там же, где убитый лежал , могилу вырыли метра полтора глубиной. Положили, фуражкой лицо прикрыли да и засыпали землей. Кто его могилу найдет? Откуда он? - никто никогда не узнает. Штаб у немцев прямо в нашей школе базировался, нам интересно - мы вокруг крутимся, Смотрим, машина - фура, мы таких еще не видели. Два немца идут. Один в белом фартуке с ведром - пар идет, значит, вода теплая, другой в белом халате. Двери у машины открывают, а там две коровы. Нам чудно, что корова в машине. Вот один вымя ей помыл, полотенчиком обтер. Другой в белом халате сел - дояр. Молока надоили. Мы позже выяснили, что его превосходительство - генерал Конрат любил по утрам кофе со сливками пить, вот за собой коров и возил. И самого генерала увидели. Вышел на крылечко школы: шинель на плечи накинута, на ушах наушники - чтобы уши не мерзли.
Еще помню, как дивизия « Эдельвейс» - знаменитые стрелки по два метра ростом – шли через наш хутор. На пилотках - цветок эдельвейс, на пушках и танках тоже такая эмблема. Я смотрю и думаю: как мне с таким амбалом воевать? Он и автомат-то снимать не будет - соплей меня перешибет, а потом видел, как они с Кавказа отступали: оборванные, грязные, худые.
Ты, Васька, войны не бойся!
Стукнуло мне семнадцать лет, повестка пришла: взял с собой кружку, ложку, котелок и на три дня еды. Собрали нас и пехом в Приморско - Ахтарск - там база Азовского флота находилась. Построились в парке, а тут немцы с воздуха бомбить прилетели. Мы к берегу - по кустам попрятались. В учебную часть нас через нашу же станицу повели - родственники набежали. - Ой, да дети еще... Господи. Куда же вас? И ко мне тоже отцов друг-фронтовик, на костылях после ранения, наказ давать пришел: - Ты, Васька, войны не бойся. Казак родился, чтобы воевать. Молитву Иисусову знаешь: «Господи Иисусе, помилуй мя грешного» С этой молитвой всю войну пройдешь, живым вернешься. Главное, не суйся никуда без приказа. - С тем я и пошел.
И началось, с утра до вечера беготня: вставай! ложись! В общем, получил я военную специальность: пулеметчик станковый - первый номер.
Потом в Моздоке, уже после присяги, построились на плацу. До командиров далеко, чего говорят - не слышно. Вдруг команда громко: «В походную колонну становись! Повзводно, шагом марш!», и заиграли марш «Прощание славянки». Когда я в прошлом году на площади Победы его услышал, у меня слезы потекли. Текут, я ничего сделать не могу. Вот какой я стал... Повезли нас на фронт. Под Сталинградом фрицы бомбить начали. Паровоз ход сбавил, и короткие гудки дает, мы с « телятников» в разные стороны попрыгали. Ребята потом рассказывали: у тебя ноги из земли торчат и дергаются. Очнулся: палатка, санитары. Кому руку оторвало, кому ногу. У меня голова болит, рука, нога и глаз не видит. Мне позже, уже после войны, хрусталик удалили. Получил я черепно-мозговую травму. И с тех пор всю жизнь, как погоде смениться, в голове шум, привык уже. Но на ногах стою, опять в вагон, повезли под Москву. Взводный как гаркнет: «Подъем!» - команды быстро надо выполнять, я вскакиваю и падаю. Он мне: «Кончай придуриваться! В штрафбат упеку!»
Попал я в батальон не годных к строевой службе. В ноябре сорок третьего на Тихорецком пересыльном пункте набрали два вагона таких же, как я, красавцев. Погрузили в товарняк и - в Сталинград. Как раз перед Сталинградом, когда я в запасной полк попал, случайно своего станичного друга встретил - Яшу Захарова. Он ко мне: «Вася! Да как ты?» - на передовую он направлялся. В первом же бою ему ноги и оторвало, демобилизовался, был он баянист заводной, на гармошке в столовой играл. Платили там понятно чем - водкой. Спился Яков, от того и умер.
Для вас, товарищи гвардейцы, война закончилась
Прибыли мы в Сталинград, выгрузились. - Боже мой! - ни одного целого дома. По одну сторону - река, по другую - степь. Командиры нас построили: - Товарищи гвардейцы, - с издевкой такой, - для вас война закончилась. Ваша задача - восстановить город в короткие сроки. И в первую очередь - сталелитейный завод. Поставили мы палатку рядом с развалинами и с шести утра до темна на восстановлении работали. Первую зиму в палатке жили – на брезенте с внутренней стороны иней сантиметра в три толщиною... На вторую зиму работали до четырех, а после себе барак строили, с печками, с нарами - прямо пятизвездочный отель. Тут второй раз меня Бог от беды отвел. Утром перед работой побежал я в кусты на бережок, к Волге. Глянул вокруг - красота-то какая! Дай, думаю, хоть минутку полюбуюсь, да и заснул. Организм-то молодой, отдыха требует. Проснулся от взрыва. Глянул: мать родная, солнце высоко… Побежал. Моя бригада развалины разбирала, а неразорвавшийся снаряд и сработал... Больше десяти человек погибло ни за что, ни про что. Строили мы дома. Наши командиры на передовую ездили, сварщиков там искали, монтажников, высотников. Жилье сдавалось, откуда-то стали люди появляться. Они в уцелевших подвалах жили, а теперь на свет вышли. Через пять лет вырос над Волгой красавец-город - собственным глазам не верили, что это мы смогли такую махину поднять. Организация наша стала называться « Спецстройтрест №1». В мае шли с работы, слышим стрельба, ракеты. Навстречу милиционер: «Война кончилась!» До утра спать так и не легли - все пляшут, поют. А утром ни свет, ни заря на работу.
После войны работать стало полегче, я решил образование продолжить. Поступил в вечернюю школу рабочей молодежи в шестой класс. К учебе относился серьезно. В это же время меня тренер по греко-римской борьбе присмотрел, так я свои выходные в спортзале проводил. Школу закончил в 1952 году с похвальной грамотой, на ней с одной стороны - товарищ Ленин, с другой - товарищ Сталин. Уволиться со Сталинграда было сложно. На руки вместо паспорта бумага выдавалась с записью «Действительно только в Сталинграде». Но учиться-то дальше нужно.
Приехал в Керчь к брату, устроился в трест « Керчьметаллургстрой», а у меня в трудовой запись « Сталинградметаллургстрой» - без вопросов взяли путеукладчиком, потом перевели арматуробетонщиком на восстановление завода. Езжу на работу мимо металлургического техникума, смотрю, как ребята на учебу идут. Думаю: а я-то что? Подал документы - аттестат у меня пятерошный, четверка только по немецкому. Зачислили без экзаменов. Стипендия, как в институте. Закончил в 1955 году по специальности «Рудничная геология». По направлению попал в Новокузнецк в «Cибгeoлoгию», оттуда - в Таштагол.
- Василий Васильевич, разрешите, я вас сфотографирую.
-Погоди, пиджак с галстуком одену, а то меня Римма Ивановна пристыдит. Через минуту мой собеседник появился - вся грудь в медалях. Я даже растерялась: - Так вы же, говорите, не воевали?!
- Это больше трудовые награды. Была еще одна медаль - «Ветеран труда Сталинграда», но от нее только удостоверение осталось, когда медали вручали, я на соревнованиях был. Мне потом мастер говорит: сходи в отдел кадров, забери медаль. Я пошел и думаю: что я приду и скажу: дайте мне медаль? Рукой махнул - неловко как-то. Алла Кравченко.
|
