Главная » 2009 » Март » 19 » ГАЗЕТА №21, 18 марта 2009 года
12:42 ГАЗЕТА №21, 18 марта 2009 года |
УГОЛОВНО - ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЕ РОССИИ - 130 лет
ТЮРЬМА - ТЯЖКАЯ НЕВОЛЯ, КАЗЕННАЯ РОБА, КОЛЮЧИЙ ВЗГЛЯД КОНВОИРА…
и непреодолимое желание выйти на свободу
…Из близлежащих домов и окон проходящих междугородных автобусов видна ее обширная территория – с вышками и колючей проволокой, плацами, производственными цехами. И металлическими стенами-решетками, перегораживающими зону на отряды – с таким расчетом, чтобы почти полторы тысячи человек, в случае чего, не смогли объединиться в одну большую неуправляемую массу. А из окон второго этажа жилых корпусов заключенным, как на ладони, видна недоступная и от того бесконечно желанная воля. В теплое время они, усаживаясь на подоконники, подолгу всматриваются в даль, подставляя свои исхудавшие бледные тела ярким лучам пригревающего солнца, и этому рады. Здесь не курорт…
Это «зона». Так говорят в простонародье, а официально это место лишения свободы в поселке Ахтарском называется не так уж пугающе - исправительная колония №11. И все же, лучше сюда никогда не попадать.
«Зона» – это особый, порой жестокий мир, здесь свои правила и законы. Но и здесь живут люди. Работают, пишут письма домой, молятся, играют в шахматы, читают книги…
Напротив огромных железных ворот колонии, через дорогу, на улице, под резкими порывали пронизывающего ветра, мерзнет десяток женщин разного возраста и несколько мужчин. Все безотрывно смотрят на административное здание колонии. Большинство женщин – со слезами на глазах. И все – и мужчины, и женщины судорожно сжимают в посиневших от холода руках большие сумки. В них видна еда, сигареты – это «передача» туда, в зону.
…В узком, тесном, с массивными решетками помещении КПП я сдала мобильный телефон и паспорт. Взамен мне выдали маленькую бумажку с надписью «пропуск». На стальной двери-решетке шумно лязгнул электрический запор замка. Мои «гиды» - Андрей Леонидович Розаев, заместитель начальника колонии, начальник центра трудовой адаптации и Вячеслав Николаевич Сирота, заместитель начальника по безопасности и оперативной работе, пригласили в свои владения: «Проходите, не стесняйтесь».
Экскурсию, так сказать, мы начали с промзоны, где на 7 гектарах земли раскинулся центр трудовой адаптации: ремонтно-механический участок, токарно-фрезерный, ритуальный цеха, цех по изготовлению тротуарной плитки, автомастерская, швейная мастерская, цех переработки вторичного сырья, свинокомплекс… По пути мои провожатые рассказали о задачах работы промзоны.
- Наша цель – не извлечь выгоду из труда осужденных, а научить их работать, приучить к труду, ведь некоторые из них кроме шприца с наркотиком ничего в руках не держали, - говорит Андрей Леонидович Розаев. – В цехе переработки вторсырья, например, у нас работают именно те, кто мог только, извините, после себя в туалете убрать. В этом цехе испортить ничего практически невозможно. Нужно взять полиэтиленовый пакет и бросить его в машину, которая и превратит использованный пакет в пластмассовые гранулы, из которых позже сделают подобные пакеты.
Огромный цех поразил тем, что он под самый потолок был завален пакетами, которые сюда доставляет ЗАО «Тендер», проще говоря, сеть магазинов «Магнит». Как мне объяснили, у «Магнитов» ничего не пропадает, даже использованная упаковка коробок и ящиков перерабатывается. В этом фирма активно сотрудничает с ИК–11. К слову сказать, и униформу – красные жилетки – для работников сети магазинов «Магнит» шьют в швейный мастерских колонии.
Поразил и свиноводческий комплекс: чистота, порядок, нет режущего глаза запаха, как на иных свинофермах. Хрюшки упитанные и довольные жизнью, у каждой – свой загон, устеленный чистейшими опилками.
На территории расположено пожарное депо – здесь несут караул самые ответственные осужденные, которые зарекомендовали себя только с положительной стороны. Им, единственным, разрешено ночевать именно здесь, в чистом и уютном помещении, вне жилых серых и невзрачных, с удушливым воздухом корпусов.
- Знакомьтесь, - говорят мне сопровождающие. – Вот сейчас отбудут у нас срок заключения, выйдут на пару месяцев на свободу и, как показывает практика, опять к нам…
- Не дай Бог! - испуганно крестится заключенный-пожарный.
Потом мне показали столовую, в которой пахло кислой тушеной капустой. Готовят здесь тоже заключенные, хлеб выпекают тоже сами. На обед был борщ, мясо с капустой.
- И даже компот! – улыбается А.Л. Розаев. – Помните фильм «Джельтмены удачи»? Как герой Василий Алибабаевич вспоминал тюремные обеды… Так вот, для тех, кому доктора рекомендовали диету, на обед вместо мяса – рыба.
- А сотрудники колонии питаются тем, что едят подопечные?
- Нет, - признается Розаев, - но не потому, что пища – несъедобная, мы не можем себе позволить питаться за государственный счет. Если вы спрашиваете о несъедобности тюремной пищи, то это – напрасно, пробы завтраков, обедов и ужина всегда остаются, чтобы в случае чего, выяснить причину недомогания.
Обойдя всю ухоженную территорию трудовой адаптации, направляемся в жилую зону колонии. К нам присоединяются еще конвоиры, довольно плотно окружая меня. Так, на всякий случай, предупредив, чтобы близко к осужденным не подходила.
Сначала мы посетили блоки тех, кто в колонию попал впервые. Они живут отдельно. В помещении ничего кроме серых скрипучих кроватей и тумбочек нет. Кое-где на стенах висят репродукции икон. На подоконнике получахлый комнатный цветок. По команде молодые люди, а на вид каждому из них не больше чем моей семнадцатилетней дочери, встают и окружают нас кольцом. «Жалобы есть?» - не удерживаюсь я, и сердце, кажется, сжимается от того, что вот так совсем еще дети начинают свое становление в жизни. Молодежь испуганно помалкивает. Кто-то, самый смелый тянет: «Не-е-е-е, у нас все хорошо…»
Криминальная история у всех здешних сидельцев начиналась одинаково: пьющие родители, побеги из дома, шальная компания, алкоголь, наркотики, улица. А дальше пути нынешних приятелей по колонии разошлись в соответствии со статьями уголовного кодекса.
Прошу отвести меня в блок осужденных неоднократно. Атмосфера здесь совсем другая. При нашем появлении дневальный кричит на все два этажа: «Внимание! Отряд…»
…Худощавые фигуры в темно-серой робе сидят в привычной позе: плечи ссутулены, голова опущена, даже при нашем появлении встать не пожелали. Офицеры делают «видавшим виды» зэкам замечание, те неохотно, но все же поднимаются.
В бараке мрак и смрад – десятки кроватей расположены совсем близко друг к другу. В коридоре тягает по полу грязную тряпку …дежурный. Глаз не поднимает, прижимается к стене и еще ниже опускает сгорбленные плечи.
Хочется скорее выйти отсюда, не встречаться с затравленными глазами, спрятаться от этих взглядов: либо пустых, либо яростных. Во всем чувствовалось, что усталость и злость – два главных чувства, которые испытывают обитатели этого заведения. Когда заключенные видят человека с воли, в них моментально просыпается весь их эмоциональный диапозон: от зависти и ненависти к счастливчикам до безумного интереса, во всяком случае, мне так показалось.
Спускаюсь как можно быстрее со второго этажа казармы, закрывая нос от тяжелого запаха неволи и слышу вдогонку нагловатый голос, обращенный к товарищам по несчастью: «А что, жаловаться не будем?!»
Те из заключенных, кто работает, а их 600 человек, живут отдельно, у них те же условия для жизни, только корпуса их стоят в стороне.
Посетили мы и медсанчасть. Без преувеличения скажу: после увиденного до этого там - санаторий. На аккуратных кроватках лежат внезапно заболевшие. В основном сюда обращаются с жалобами на сердечную недостаточность, кожные заболевания, обычную простуду.
Пожилой заключенный с ампутированной ногой оказывается самым словоохотливым: «Стимул мне нужен! Для того, чтобы нога выросла!»
- Стимул там, на воле, - все, что сообразила я. – Выздоравливайте.
В день нашего посещения колонии старший помощник прокурора Приморско-Ахтарского района вел прием осужденных. Такие встречи проходят еженедельно. В отдельной комнате к Андрею Викторовичу Фоменко приходят в основном одни и те же. Большая часть из них не согласна с приговором суда. Всех, по их словам, «подставили», признания «выбили» и вообще все они – кристально честные и порядочные люди, которых… оклеветали.
- Викторович! – восклицает молодой красивый парень из Новороссийска. - У меня срок – 5 лет 8 месяцев! Я сижу здесь и страдаю! Сижу – ни за что! Наркотиками не торговал!
- Если вы не согласны с приговором суда, вам необходимо обратиться…- и помощник прокурора в который раз объясняет осужденному его права. – Заданных вами вопросов не решаю.
- Спасибо за то, что хоть выслушали, поговорили со мной, - веселеет парень. – Невмоготу мне уже здесь, а с нормальными людьми поговорил, вроде полегчало…
…Ветер пронизывает насквозь, и даже холод здесь кажется ощутимей. Над «зоной», окруженной проволокой «егоза» (прикоснись и она бритвенными зубцами начнет напряженно извиваться, запутывать и рвать в клочья живую плоть), над серыми корпусами и сторожевой вышкой вдруг возникла стая ворон. Прокаркали над зоной черные птицы и улетели… Вольному – воля…
Мы попрощались с руководством исправительной колонии, получили обратно на КПП паспорта и телефоны. И я буквально бросилась к массивной железной двери, пытаясь изо всех сил открыть ее, чтобы уже через считанные метры оказаться на воле. Какая-то неведомая сила поторапливала: «Скорее бы туда, на холод, под дождь и ветер… Только бы на свободу…» Сопровождающие, словно прочитав мои мысли, только улыбнулись: «Дверь не стоит ломать, она открывается автоматически…»
…Стараясь даже не оглядываться, спешу к машине, а впереди, по утоптанной тропинке, бредет старушка с двумя тяжелыми сумками. Она в черном и похожа на подбитую ворону, тянущую бессильные крылья. Видать, горемычная мать идет на свидание к непутевому сыночку…
Ирина ЧУМАК.
|
|
Просмотров: 419 |
Добавил: atv
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
