Через три дня День Военно-Морского флота. Я с внуком выехал из Приморско-Ахтарска, чтобы встретить праздник среди родных и близких.
Перед Тимашевском стал накрапывать дождь. В этом городе мы с женой провели первые счастливые годы после свадьбы. В памяти всплыла одна история, навеянная этим летним дождём, раскинувшимися по обе стороны дороги полями и приближающимся праздником.
Июльский день 1977 года складывался неудачно. С утра небо затянуло серыми тучами, которые гнал на юг свежий ветерок. Летний дождь уже два раза накрывал созревшие пшеничные поля. Улучшения погоды в ближайшие часы не предвиделось.
Обидным было то, что на большей части Тимашевского района стояла нормальная погода, и уборка хлебов шла полным ходом. А это означало, что мы стали отставать от других хозяйств в сроках уборки, да и потери в урожайности возрастали.
В предыдущем году наше агропромышленное производственное объединение (сокращённо АППО) стало лучшим в районе в уборке колосовых. У механизаторов был твёрдый настрой повторить этот успех.
База под новый урожай была заложена отменная.
Мне, молодому, двадцатисемилетнему секретарю парткома, очень хотелось поддержать механизаторов, работавших с полной отдачей, поднять им настроение. Бытовые условия были созданы отличные, питание не хуже домашнего.
Я понимал, что надо отвлечь их от невесёлых мыслей, сделать моральную разрядку.
И вместо политинформации о ходе уборки в районе, крае, я рассказал им историю о моём друге из хутора Тополи - Николае Дорошенко.
Николай демобилизовался в 1967 году. Служил старшиной на корабле Северного флота. И вот с того дня и по настоящее время, десять лет, своеобразно, по своей традиции, отмечает День Военно-Морского флота.
С утра во дворе он вывешивает на шесте настоящий военно-морской флаг с большого противолодочного корабля, на котором служил.
Бывшие моряки с ближних хуторов в этот день без приглашения приходят к нему в гости, целуют флаг, выпивают за морское братство по стопке водки и не по одной, и вспоминают годы службы на море. В течение дня калитка для всех открыта. Жена Вера, умная, обаятельная женщина, учитель средней школы, на это время уезжает к родственникам, наготовив закуски в большом количестве.
Шли годы. Николай заочно окончил сельхозинститут. Занимал солидную должность - главного инженера-энергетика колхоза. Но свою морскую традицию продолжал свято соблюдать. Даже укрепил её.
В построенном просторном доме, в цокольном этаже, сделал кают-компанию, где висят: бушлат с настоящими медными пуговицами, морская форма, бескозырка и ремень, причём, бляха ремня и пуговицы всегда натёрты и сияют.
На стене увеличенные фотографии друзей, с которыми он служил.
Я сам был два раза участником этого праздника.
История понравилась, механизаторы оживлённо и весело стали её обсуждать. Но она получила неожиданное продолжение.
Ко мне подошёл молодой комбайнёр Володя и доверительно сказал: "Я верю каждому твоему слову из этой истории и знаешь почему? У меня сосед, бывший моряк-фронтовик, тоже "сдвинутый" от службы на море, имеет свою традицию. Давай сделаем так: после уборки, в День Военно-Морского флота, приезжай ко мне домой с утра, всё увидишь сам, не пожалеешь".
В последнее воскресенье июля я приехал к Володе. Настроение было хорошее. Уборку в районе мы завершили с лучшими показателями. С каждого гектара было собрано по 49 центнеров колосовых.
Володя меня ждал, усадил на крыльце, а пока действие не началось, рассказал о соседе: "Сейчас Михаил Иванович Сечкин - пенсионер. Он бывший слесарь сельхозтехники. Его все уважают как специалиста, отзывчивого человека. Но в этот праздник, пока он находился "на базе" (так называл он свой дом), никто его не смел беспокоить.
Я внимательно осмотрел соседский двор. Он был чистым, покрытым зелёным спорышом и летними цветами. Цокольная часть дома была выше обычной. Меня заинтересовали окна. Они были больше стандартных, и все закрыты ставнями. Ставни покрашены в синий цвет. На каждой из них красовались чайки, вырезанные из тонкого металла и выкрашенные белой краской. Напротив каждого окна стояли на траве вёдра, большие жестяные банки.
Пожилая, склонная к полноте женщина доливала в эти ёмкости воду, которую набирала из крана во дворе.
Ровно в 8 часов утра она стала плескать на ставни воду из вёдер. Володя комментировал: "Это она так создаёт шум прибоя. А Михаил Иванович в это время выпивал стакан водки, ложился на диван, закрывал глаза и предавался воспоминаниям ".
Обойдя дом снаружи, вылив всю воду на ставни, хозяйка удалилась в летнюю кухню. Мы с Володей продолжали обсуждать увиденное. Об этой традиции знали все соседи, но никто Михаила Ивановича за неё не осуждал. Знали, что в войну он участвовал в страшных боях, имел ранения, чудом остался жив.
В это время Михаил Иванович вышел из дома в "рябчике" (так моряки между собой называют тельняшку) сел на табуретку возле кухни и закурил. Я попросил Володю познакомить меня с соседом. Михаил Иванович без энтузиазма пожал мою руку, но глаза его заметно потеплели, когда я сообщил ему, что я родом с Чёрного моря, из-под Новороссийска, мой отец тоже фронтовик, воевал в 18 армии, в береговой артиллерии. После моих слов он вынес из дома начатую бутылку водки и три стакана. Выпили, не чокаясь, за моряков - черноморцев. "А я в сорок третьем был на Эльтигене",- сказал Михаил Иванович. Рукавом "рябчика” вытер повлажневшие глаза. "Отцу привет. Пусть живёт долго!". После этих слов он зашёл в дом и больше не выходил. А я поспешил к себе домой, чтобы дозвониться отцу и поздравить его с праздником.
Про Эльтигенский десант под Керчью я знал много. Моя жена родом из этих мест. Там в годы войны было так же жарко, как и на Малой Земле. Прогуливаясь по Аршинцевской косе, примыкающей к посёлку Эльтиген, мы не один раз видели человеческие кости, которые до сих пор выносят на ракушечный берег зимние морские шторма.
Мои воспоминания прервал младший внук Валера, которому надоело сидеть в машине: "Дедушка, когда же мы приедем!"
Наши "Жигули" поднялись на перевал за посёлком Верхнебаканский, начали спуск. Минут через сорок будем пересекать Новороссийск. Обязательно, теперь уже по моей традиции, сделаем остановку на выезде из города, у железнодорожного вагона-памятника воинам, стоявшим насмерть на этом последнем рубеже обороны.
Представил, как старший, одиннадцатилетний внук Артём за руку подведёт младшего шестилетнего Валеру к вагону и, эмоционально размахивая руками, будет объяснять и показывать на уцелевшие стойки, искорёженные осколками, пулями, снарядами.
Когда в прошлом году мы с Артёмом стояли у вагона, он после долгой паузы спросил: "Дедушка, если фашисты на этом участке вели такой огонь, что даже железо превращалось в решето, то, что стало с нашими матросами и солдатами, воевавшими здесь?"
От этого вопроса я даже растерялся. 50 лет назад на этом же месте я задавал его своему отцу. Тогда он отшутился: "Так это же железо, а наши бойцы тогда были крепче стали. Ты по школе знаешь, что сталь крепче железа".
Я ответил Артёму по-другому, но смысл сохранил тот же.

Виктор Чесноков, член Союза журналистов России.